Дурак (дура) - наиболее яркий представитель плохо соображающей части местного населения.
А.А. Машевский
За тридцать три года пограничной службы из пятидесяти собственных с гаком мне не раз и не два приходилось встречаться с ярчайшими представителями «дорогих россиян», доводивших меня своими шутками-прибаутками не только до колик в животе. Порой, и слезу прошибало. Но по жизни попадались и такие, на кого без грусти и сожаления смотреть было невозможно. С одними общались в удовольствие, а с другими контактировать приходилось только через силу по крайней нужде или служебной необходимости.
Решил поделиться с вами, дорогие читатели, их поступками, проделками и даже невзначай оброненными фразами, которые заслуживают, как мне кажется, и внимания, и обсуждения. Уж, коль скоро речь пойдёт о моих сослуживцах, то все мы должны понимать, что сослуживцев, равно как и начальников, не выбирают.
Может, кого-то и вы узнаете. Или захотите сами добавить чего. Пишите.
Некоторые имена и фамилии я просто изменил, поскольку нет возможности испросить «добро» у лиц действующих и ныне здравствующих. А некоторых я специально не изменял. А чтобы знали!
В самом начале у меня была мысль назвать этот сборник «Идиоты, которых я знал». .Но передумал. Пусть уж лучше будут чудачества и дураковины «И смех, и грех».
Всё это было на самом деле. Вспоминал и записывал, хотя и не по порядку.
1. Начало общения с чудаками
Я родился в поселке Максатиха на берегу дивной речушки Волчина, что протекает по Тверской области. Тогда из неё ещё можно было пить! А названьице-то так себе, ничего особенного. Есть же река Вобля, например, правый приток реки Оки в Подмосковье, или там Тулебля на Новгородчине. На худой конец - река Лысая Балда в Украине.
Некогда полноводная, быстрая и богатая всякой рыбешкой, Волчина несла на своих натруженных плечах огромные плоты леса, крутила мельничные колеса, таскала баржи. Весенние разливы волновали мое воображение. Да, море, море!
Через Волчину в довоенное время был переброшен огромный, по меркам моего детства, железнодорожный мост, по которому то и дело сновали товарняки и пассажирские.
Сейчас обстановка там уже совершенно другая. Речка обмелела, станция захирела, народ спился, на кладбище наметилась явная тенденция к снижению возрастного ценза поступающего контингента.
Однако с мостом, с этой коричневой краски металлической громадиной, связан ярчайший начальный этап моего мыслительного развития и тусовочной деятельности. Круглый год вся жизнь посёлка крутилась и бурлила именно вокруг моста.
Зимой под мостом активно дергали ершей на мормышку, а летом с него ныряли, выпендриваясь перед загорающими на пляже девчонками. Можно было просто сигануть в воду с «губки», нижнего края моста, а можно было и шею себе свернуть, прыгая с самого верха. Тем и занялся отец моего товарища Валерки Буянова дядька Саша.
Очень ярким идиотом по жизни он не был. Но когда человек выпивает пару стаканов водочки при температуре воздуха +30 градусов по Цельсию, он тут же становится ненормальным и начинает совершать характерные поступки для этой категории людей.
Так и было. Водки нам, дошколятам, отведать не довелось, но сподобилось наблюдать полет пьянственного человека с самой верхотуры моста. Лихой прыжок сопровождался тарзаньим криком, мол, смотрите, каков Я! В общем, случилось то, что всегда должно сопутствовать этому событию.
Хруст шейных позвонков, по-моему, слышали все. К этому, естественно, и готовились. Прыгун долго не выныривал, и мужикам, тоже солидно подвыпившим, пришлось нырять за ним и выволакивать на берег бесчувственное тело. Неотложки у нас тогда не было, да она и не пригодилась бы.
Мозги, затуманенные водочкой отличного качества, что по 25 рублей бутылка (до реформы 1961 года), дали сбой. Этот идиот решил потягаться с пацанами, нарушая все мыслимые законы физики и гравитации. Ну, захотелось дядьке Саше сделать красивую «ласточку» и с понтом войти в воду вниз головой.
Бултых! Хрясь! Идиот.
Старики говорили, что таких прыгунцов на публику в пляжный сезон находилось человека два-три, но лишь этот памятный прыжок мне удалось увидеть во всей красе и запомнить.
2. Па-аберегись!
Мой двоюродный брат Серега тоже любил нырять. Причем, сигали в воду с трамплина «самиздатовского» по нескольку сотен раз за день! Шли по доске вереницей, прыгали даже на голову тем, кто не успел отплыть после предупредительного крика «Берегись, прыгаю!». До автоматизма и умопомрачения. Как-то вечером это и случилось. Нанырявшись в сласть, Сережка улегся спать. Взрослые занялись вечерним чаем, когда вдруг раздался этот самый ирокезский крик, мол, берегись, прыгаю! Йо-хуу! Серега вскочил, и, оттолкнувшись от кровати, смачно врезается лбом в крепенькую русскую печку. Я же говорил, до автоматизма.
Шишка была солидная, как мигалка синего цвета на милицейском «воронке».
3. Охотнички
Были идиоты и в зимнее время.
Собрались как-то два моих Максатихинских соседа на охоту, в лесу по первой пороше зайчишек пострелять. Ну, закопёрщиком в этом деле выступал как всегда дядька Лёша Прокофьев, по причине того, что только у него на станции был некогда шикарный трофейный мотоцикл немецкой марки. Похоже, что «Цундапп» (Zundapp).
Готовились охотники тщательно, собирались долго. Патроны штучные ручной работы, ружья двуствольные курковые, консервы, курительные принадлежности, посуда, хлеб, сало в белой салфеточке и прочее. Ну и водочка, конечно. Кто ж на охоту-то без неё, родимой, ходит?
И надо же так случиться, что как раз для одной единицы «белоголовой» в рюкзаке места не хватило.… И туда, и сюда, ну не лезет! Решили не брать, а выпить на месте сборов. Потом завели свой драндулет и поехали.
Зима, тропинка скользкая, хмель приступил к обработке полушарий сразу после старта. Как эти байкеры-зайчатники летели под откос, видели все провожавшие.
Итог сезона охоты существенный: множественные переломы конечностей, сотрясения мозгов. Мотоцикл и охотничьи ружья восстановлению не подлежали. Короче, ни одной цельной вещи найти не удалось, всё вдребезги, кроме второй бутылки. Уцелела таки, зараза. Было чем горе залить, идиотам.
4. Лень родилась раньше
Идиоты бывают и ленивыми. Взять, к примеру, одного курсанта Высшего пограничного командного училища КГБ СССР имени Ф.Э.Дзержинского. Гоняли нас по пескам Муюн-Кум, что под Алма-Атой, нещадно. По полной выкладке, в противогазах и при жаре 45 градусов.
Как-то на занятиях по тактике отрабатывали тему «Оборона». Солдаты из роты учебного обеспечения в роли «ненаших» наступали, а «наши» курсанты, естественно, оборонялись. Кто в окопах, кто просто на грунте. Холостые патроны давались вволю, стреляй - не хочу!
Одному оборонявшемуся как раз стрелять и не хотелось. Лень было держать автомат в руках. Наши пальчики устали! Он положил его рядышком на землю и предался лирическим воспоминаниям, кося уставшим глазом на поле «боя». По команде «Огонь!» по надвигавшимся «супостатам» курсант нехотя нажал на спусковой крючок. Ты-ды-дых! Автоматная очередь его не обрадовала. И кроме него в это время никто не орал от боли и «ран»! Все стреляные гильзы прямёхонько угодили ленивому стрелку в задумчивое лицо! Хорошо, хоть глаза не выбили. Только синяки и царапины.
5. Тяжелые атлеты
В этом же училище учились два товарища. Никитин и Ваулин. Кроме того, что они были парнями-штангистами не слабыми, ни чем другим они особо не отличались.
Как-то на комсомольском собрании второго дивизиона было принято эпохальное решение - купить в складчину штангу. При мизерной стипендии выкроить ещё и на дорогостоящий спортивный снаряд, знаете, дело такое… Если ты, например, занимаешься гимнастикой. Но искомая сумма была все-таки собрана. Дело за малым - поехать и купить. Вопрос «кто?» не стоял. Конечно же, Ваулин с Никитиным. Курсовой офицер шестого взвода выписал увольнительные, и дивизион застыл в ожидании.
Патрульная машина затормозила в аккурат напротив гауптвахты. Мягкие тела двух веселых и слегка трезвых, но очень тяжелых штангистов занесли на жесткие топчаны. Ну не выполнили ребята решение комсомольского собрания! Употребили денежки общественные по личному усмотрению.
От моего однокашника, стоявшего в тот памятный вечер у тумбочки дневальным, Олега Северюхина, мне недавно стало известно, что эти два молодчика, пропив штангу, решили потешиться! Шоу захотелось! Ну и пришли они в Дом офицеров, где в разгаре были танцы. Солдаты какой-то части гарнизона веселились на вечере. Пьяных не пускали. Так штангисты-пограничники взяли и разогнали весь этот вечер вместе с организаторами, публикой и оркестром.
Пятнадцать суток тянулись долго, но спортсмены работали отменно, укладываясь в нормативы мастеров по уборке туалетов и подметанию территорий.
Их простили и из училища не отчислили. Только второй подход «к снаряду» решил их судьбу.
Телеграмма о рождении ребенка у курсанта Ваулина явилась поводом для второй складчины. А на коляску для малышки!
Но, опять увольнение, опять принятие на грудь, опять скрип тормозов патрульной машины. Завидное постоянство. И на двух тяжелоатлетов в училище стало меньше.
6. Дураков не сеют, не орут
Полный идиот курсант Селиванов учился в пятом дивизионе. Золотое правило - ничего не делать без инструктажа и команды - он нарушил, как говорится, по полной…
В перерыве между занятиями этот великовозрастный балбес забрался тайком на место водителя БТР и попытался завести двигатели. Бронетранспортер стоял на скорости, была включена передача заднего хода. После нажатия на педаль стартера девятитонная машина вдруг сделала резкий прыжок назад, раздавив однокурсника, стоявшего у стены. С раздробленными костями таза несчастного госпитализировали, а идиота-«водителя», отсидевшего на «губе», выгнали из училища.
7. Отличник? Получай!
Учились мы хорошо. Причем всей учебной группой. И некоторые экзамены могли сдать только на «хорошо» и «отлично». А чего? Зачем же мы в училище поступали?
А раз «отличник», то пожалуйте в увольнение! В кино, на концерт, в подшефную организацию к девчонкам на танцы… Самое «лакомое» - это увольнение на сутки. Или двое, если праздники. Стимулы! Но. Но вдруг пришел облом, откуда его никто не ждал. Из Главка! Умнейшие дяди на Лубянке с уставшими животами от постоянного ношения портупеи решили в наряд на праздничные дни назначать только отличников, мол, они-то не подведут и ЧП не допустят. Чудаки! А как же воспитание нерадивых курсантов? Оказывается, этим дядям в генеральских погонах важнее была статистика и отчётность по дисциплине.
Однако приказ есть приказ. И потянулись грустные передовики учебы на кухни и в караулы, дежурили и дневалили. А отпетые троечники начищали ботиночки, готовясь в город.
Вот это простимулировали! Учись только.
8. Голодный курсант страшен
Одним из самых счастливых моментов курсантской жизни считался выезд на уборку урожая. А любого. В смысле, того, что можно было бы поесть. Арбузы, помидоры, виноград, да хоть картошка. Её что, варить долго? Ерунда, насовал в костёр.
Но тут особая лафа! Сбор яблок в саду Совета Министров Казахстана! Шёпотом прошла команда: прихватить пустые вещмешки. Понятно, затаримся. Желудок сводило в приятной истоме.
Колонна машин остановилась у входа в сад. Группу ошалевших от предвкушения курсантов возглавил бригадир-садовод. Каждый взял по корзине и направился к «своей» яблоне. И началось! Голодный курсант страшен! В течение получаса ни одного яблока всемирно известного Алма-Атинского апорта собрано не было! Всё поедалось! Над садом стоял великий ЧАВК!
Бедный бригадир ползал на коленях, умолял, угрожал, бросался корзинами, срывал курсантов с яблоней, как сонных и вредоносных коал с эвкалиптов, но всё тщетно. Курсанту сначала нужно было насытиться.
Через полчаса прибежала агроном и заявила, чтобы мы поберегли своё пузо. Мол, она нам приготовила сюрприз по окончании работы. Ну, зачем нам журавль в небе?
И только наевшись до отвала, да так, что пришлось отпускать поясные ремни, мы приступили к работе. Ф-фу! Ик!
Норму курсанты выполнили. Все припасенные колхозниками ящики наполнили, причём, вещмешки тоже. Построились и пошли на выход. Сверкающая от гнева узкими глазками агроном-казашка немного изменила маршрут и отвела нас в глубь сада.
- Вот, лопайте теперь, пока не посинеете!
Ступор! Перед нами стояла огромная летняя груша с множеством нежных созревших ароматных плодов, которые сами просились в рот. Медово-пахнущие груши таяли и плющились в руках под собственным весом. Их нельзя было положить даже в карман, они просто растекались. Мы тупо смотрели друг на друга. В рот уже ничего не лезло. И кто бы знал!
9. А была бы граната?
Во время учений, венчающих курс молодого бойца на учебном пункте Архангельского пограничного отряда войск Северо-Западного пограничного округа КГБ СССР, произошел жуткий случай. По вопиющей личной безалаберности и своей воле опытнейший сержант, командир отделения, стал компрачикосом! Вспомнили знаменитое произведение «Человек, который смеется» В. Гюго?
Дело было зимой. Сержанта послали в засаду, чтобы бросить взрывпакет, который должен сымитировать взрыв гранаты и основательно напугать приближающийся дозор из молодых бойцов учебного пункта.
Так вот, запалив спичкой бикфордов шнур, сержант понял, что в рукавицах он не сможет бросить имитационное средство на задуманное расстояние. Вставив взрывпакет себе в рот(!), сержант стал снимать рукавицу. Ба-бах был знатный! Дым валил не только из ушей!
Зашивали рот и вставляли зубы в гарнизонном госпитале. Врачи на Севере замечательные.
И смех, и грех.
10. Страшный экипаж
В своё время в Архангельском погранотряде имелся дивизион сторожевых катеров (ДСКА), которые охраняли иностранные суда со стороны рейда. Им командовал капитан третьего ранга Роальд Германович Попов. Небольшого ростика, закаленный шквалами, с замечательным морским юмором. Как ему удалось, не знаю, но один из своих катеров он укомплектовал «страшным» экипажем. Только представьте:
- мичман Гробов;
- старшина второй статьи Грабован;
- матрос Замогильный.
Чудак этот Попов. Кто пойдет с таким экипажем ПСКА в плавание?
11. Дежурство на десять лет
Пограничные части, расположенные вдали от настоящей сухопутной границы, изобиловали нарушениями воинской дисциплины. Причина одна. Всех нарушителей, именуемых «пролётчиками», чтобы они в случае чего не нарушили границу сами, переводили в отдаленные гарнизоны и лучше всего на морские участки.
Тыловые подразделения и строительные роты были сущим бедствием. Из-за обилия пьянок, самоволок и других нарушений личного состава офицеры погранотряда не могли продвинуться по служебной лестнице, а командиры этих «пролётных» подразделений, в большинстве своём тоже «пролётчики», нещадно увольнялись.
Ну, как тут работать честным начальникам с таким человеческим материалом?
Прапорщик Сергей Литвинов в последнее время стал подозрительно часто ходить ответственным по строительной роте. Офицеры были рады-радёшеньки, вот, мол, идиот, сам напрашивается.
А суть вопроса до боли проста. Этот прапор, отдежурив сутки, шел спокойно грабить квартиры в соседних с ротой домах в микрорайоне Варавино. За лето всего 57 квартирных краж. Достойный подарок «передовика» к юбилею пограничного отряда!
Получили все, но не то, что хотели. Прапорщик - солидный срок, офицеры - потасовку с выволочкой, а воинская часть - почетную грамоту вместо положенного на юбилей ордена.
12. О, дайте, дайте мне свободу!
Шустрый рядовой из ОРТМ (объединенной ремонтно-технической мастерской) Архангельского погранотряда болезненно тяготел к самоволкам. Воспитательная работа не помогала! Как воскресенье, так по всем лазейкам, закуткам и закоулкам высылались патрули и выставлялись засады по отлову ярого самовольщика. Доходило даже до того, что старшина ОРТМ отбирал у солдата обмундирование и прятал его в каптерке. Но и это не сдерживало порывов к полному обретению свободы, даже если ты и в одних трусах! И судить бы надо уже, да жалели негодяя.
Улучшив момент во время обеда, когда бдительность дежурных и ответственных была притуплена наваристым гороховым супчиком, рядовой сумел таки обойти все преграды и выскочить на оперативный простор.
Естественное препятствие - река Юрос - была преодолена вплавь. На извлеченные из-под резинки трусов мятые и мокрые рубли солдатик приобрел пару бутылок портвейна в сельмаге. Поскольку с двумя емкостями плыть обратно не сподручно, один пузырь спиртосодержащей жидкости воин засадил из горла, а потом, держа в левой руке гостинец для сослуживцев, направился на берег местной «хуанхе».
Его так и нашли водолазы: голова в иле, а в левой руке бутылка. Идиотам надо знать, что следует закусывать перед заплывом.
13. Клуб Знатоков
Поскольку я был в своё время и политработником (теперь это слово уже ругательное), мне частенько приходилось принимать у личного состава пограничных подразделений экзамены по политической подготовке. Очень много замечательных и грамотных ребят было, приятно побеседовать. Но некоторые ответы на вопросы мне запомнились своей оригинальностью.
Сержант Лопаткин, командир отделения Автотранспортной роты Архангельского погранотряда, рассказывая о начальном периоде Великой Отечественной войны, сказал:
- Гитлер, когда шёл войной на СССР, сказал, что СССР - это стена. Стена, но гнилая, ткни, и развалится!
Рядовой с 4-й погранзаставы «Ручьи», перечисляя страны НАТО, несколько замялся, а потом произнёс:
- Тьфу, ты! Знаю-знаю! Это Италия со столицей Иран!
А его сосед по Ленкомнате, называя всех членов Политбюро ЦК КПСС, ткнув указкой в портрет Алексея Николаевича Косыгина, со всей ответственностью заявил:
- Ан Косыгин! Министр торговли легкой промышленностью!
14. А не испить ли нам чайку?
В Пулково, в буфете аэропорта, стоял мужчина. Это был год 1973-й, а, может, раньше, точно не помню, но именно тогда, когда вместо заварки стали давать на блюдечке пакетик с чаем и кипяток в чашке отдельно. Я пытался вылететь в Архангельск.
Народ на некоторое время притих, наблюдая за процедурой пития. Один сельскоодетый мужчина ловким движением руки вскрыл конвертик, достал пакетик с чаем, высунул язык и положил пакетик так, чтобы нитка с лейблом свисала с уголка рта, и стал прихлебывать кипяток. Зрелище!
А что вы хотите? Жажда - всё! Кстати, не запатентовано.
15. Летайте самолетами!
На Лубянской площади в Москве есть кассы аэрофлота. На них раньше железный Феликс упорно глядел с круглой цветочной клумбы. Ну, или были кассы, скажем так. Лужкову и суток хватило бы, чтобы пол-Москвы снести.
Так вот, стою я как-то за билетами на самолет. Передо мной человека три-четыре. Вдруг, откуда ни возьмись в кассовый зал влетает дама. В шубе собольей, платок атласный небрежно съехал на плечи, волосы всклокочены, вся увешана сумками, сумочками и пакетами made in… И прямо к справочному бюро.
- Скажите, - орёт дама через головы потенциальных пассажиров. - А где тут можно купить билеты в Санкт- Петербург?
- В любой кассе, - спокойно отвечает «справочница».
Вопрос дамы заставил не только меня хохотнуть.
- А где это ЛЮБАЯ касса?!
16. А я в Россию домой хочу!
Жили-были дембеля в школе сержантского состава в городе Мары Туркменской ССР. Перед отъездом домой все как один изнывали от жары, безделья и выдумывали себе достойное не скучное занятие. Кто придумал отрепетировать отъезд на поезде в Москву, уже не помнят. Но дело было так.
Старослужащие воины-пограничники, их раньше так называли, лежали на кроватях поверх одеял, как в купе на полках. Рядом стояли дембельские чемоданы, в которых хранились известные дембельские альбомы и всякое новьё, взятое напрокат у молодежи по принципу «отдай, а то уронишь».
Так вот, те, кто моложе призывом, усиленно раскачивали эти койки, имитируя покачивание движущегося вагона, другие, стоя рядом, сопели как паровоз и стучали чем-то по металлу, будто колеса на рельсах. Ну а самые молодые солдаты перед окнами казармы носили настоящие бревна, создавая полную иллюзию мчащегося состава с мельканием телеграфных столбов.
Тоска по родине - страшная штука!
17. Косноязыкий
В управлении Архангельского погранотряда служил офицер Чернов Николай Петрович. Причем, от лейтенанта до полковника. И не сказать, что хорошо служил. Помните притчу про неуловимого Джо? Вот так и он. А как он разговаривал с подчиненными? Какие выступления на совещаниях! Только представьте, если бы незабвенный Виктор Степанович Черномырдин пересказывал бы «Евгения Онегина» своими словами…
Приведу несколько «черновских» перлов:
- Ты что молчишь, как рыбы в рот набрал?
- Ишь ты, понимаешь, тут в глазу бревно, а он говорит соломинка!
- Чего стоишь, как живот голый задрал?!
- Ой, ой, ты тут чего, офицер, что ли?
- За одного битого двух избитых дают!
- От, молодец! И бабе с воза, и кобыле легче!
Но при великом гневе он мог выдать и такую тираду:
- Ты мне здесь, это не там! Я тебе того, понимаешь, вот даёт, а еще смотрит! Ну, брат ты мой, ну милый мой!
Вы что-нибудь поняли? А его подчинённым офицерам было каково?
По выражению самого Чернова: «Все смешалось в доме Болконских. И лицо, и одежда, и душа, и мысли».
18. Молчаливый
Как-то довелось мне съездить в составе группы офицеров Главка на инспекцию в Тихоокеанский пограничный округ в начале девяностых прошлого века. Мое дело было принять экзамены по политической подготовке у солдат, матросов, прапорщиков, мичманов и офицеров трех пограничных частей города Находки.
Во время опроса личного состава ОБСКР (Отдельной бригады сторожевых кораблей) ко мне подошел начальник политотдела капитан второго ранга Субботин и попросил за одного матроса:
- Товарищ полковник, у нас служит матрос Минякин, тамбовский парень, руки золотые! Трактор или дизель за час раскидает и соберет, но с политподготовкой у него того… Туговато. Ему бы троячок! Пусть и с двумя минусами.
- Что, так плохо?
- Еще хуже.
Троечку не троечку, а я приказал завести дизелиста в Ленинскую комнату. Никаких поблажек!
Заходит матрос, руки в солярке прячет за спину, трудяга, видно же таких ребят. Им в селе цены нет! Побледнел как перед казнью.
Я его стал успокаивать, говорить, мол, коли пограничник, то уже трояк в кармане. Твое дело, мол, на четверку натянуть…
Задаю обескураживающий для него вопрос:
- Скажите, товарищ матрос, Великая Отечественная война началась 22 июня 1941 года?
Верите, нет, но на лице я увидел страх и ужас… Матрос и впрямь стал думать. И это было сложно!
- Да или нет? - спросил я. Если «да» - кивни головой, а если «нет», то покачай!
И знаете, что получилось? Парень сделал судорожное движение плечом и как-то неуверенно хмыкнул.… То ли да, то ли нет.
- Вот! - Закричал я. - Вот! Наконец-то! Какой молодец! Так это же третий вариант ответа! Так, значит, Вы мыслящий человек, товарищ Минякин, Вы - думающий! Надо же, как здорово! Умница! Свободны, Вам три балла!
Парень расцвел, заулыбался. Счастливее его в этот день в бригаде не было.
19. Интеллектуальный
В той самой злополучной строительной роте Архангельского погранотряда не было ни одного солдатика, не попавшегося на пьянке. Когда утром офицеры управления отряда приходили к оперативному дежурному узнать о состоянии воинской дисциплины, то спрашивали не то, что было ли нарушение в роте, а, сколько их там за ночь случилось.
В выходные дни от Управления пограничного отряда назначались разные там наблюдающие, проверяющие и ответственные, чтобы на дежурной машине проехаться по подразделениям и проверить наличие личного состава, растолкать спящих дежурных, посчитать горе и убытки, нанесенные «защитниками» Отечества…. Позор.
В одну из белых ночей повезло и мне. 17 июня 1976 года часа в два я приехал в стройроту. Пара солдат в самоволке, кое-кто спал, в сушилке проникновенно пели на гитаре, дежурный по роте хорошо солировал дембельскую песню. Ответственный офицер был безответственным, сидя в каптерке он пил чай, философски вытирая пот со лба.
Я взял старшего лейтенанта за руку и выволок его из каптерки. И мы отправились обходить роту по периметру. В одном месте у забора сильно пахло…. жареными грибами! Мы перемахнули забор, и перед нами открылась дивная пастораль. У забора горел костер, рядом сидел рядовой строительной роты. Он в гордом одиночестве мирно пил портвейн, наисладчайше улыбаясь, и медленно помешивал грибы в сковородке, размеры которой подходили для жарки грешников в чистилище.
- Сынок! Ты что же делаешь?! - Я ткнул пальцем в бутылку.
- А чиво, товарищ капитан? - солдат искренне удивился.
Старший лейтенант Шульгин выхватил бутылку и в сердцах хватил её о край сковородки.
- Рядовой Лёвкин, встать!!!
- Эх! - вырвалось у человека, не закончившего ужин. - Вы что?! Деньги же плочены!
- Во-во! Завтра за всё и заплотишь! Десять суток!
На утро стали разбираться со всеми «пролётчиками». Мне понравилось начало объяснительной записки рядового Лёвкина, я её приведу читателю. Она у меня сохранилась. Правописание и пунктуация, как говориться, тоже сохранена.
«Абяснительная.
Киминдиру роты от ряд Лёвкина ст.летенанту Шулгину М.В.
16 чесла я работал на стрельбищи. с городка мы преехали на машыне. и сделали оклеяли обои протерли плинтуса на обед. мы пошли пишком и с городка мы тоже пошли пишком пришли стали работат работали до и половина сыдмова потом мы пошли пишком на городок. я пошел на городок а они пошли я незнаю куда я пришол и лог спат.
17.07.76.».
Ну и как оно вам? А мы еще что-то хотим от бойцов…
20. Борьба с дисциплиной
Когда-то в эстонском городе Раквере стоял 6-й ордена Красной Звезды пограничный отряд войск Северо-Западного пограничного округа. Служить там было одно удовольствие. И я служил там пару лет ровно 40 годков тому назад. Был там 23 февраля 2009 года, прошелся по местам «боевой славы». Всё, что можно, разрушено. Остался только склад НЗ. Его в своё время охраняли пограничники комендантского взвода. Чем они мне запомнились? Ну, служба как служба, хотя…
99% всех повесток дня комсомольских собраний в пограничных войсках, да и в Вооруженных Силах тоже, посвящена вопросам укрепления воинской дисциплины! Основа основ!
Как-то после ужина во взводе прошло очередное такое собрание, на котором выступили практически все комсомольцы комвзвода. Боже, как хорошо они говорили, какое дивное решение приняли! Укреплям-с! Образцово! Вот так и надо. Но только выполнили его очень безобразно. Как? Да так. После отбоя весь взвод (те, кто не на постах, конечно) подался через забор в самовольную отлучку. Что охраняем, через то и идем.
21. Алло, дневальный!
Там же в Раквере находилась и отдельная пограничная авиаэскадрилья, вертолеты которой регулярно отрывались от выполнения задач по охране границы для спасения в весенний период рыбаков, весьма охочих до утопления. Их обычно на оторванной льдине носило по Чудскому озеру. Ну, тупые…
Каждый год одно и то же. У командира эскадрильи подполковника Мироненко на груди красовались целых пять медалей «За спасение утопающих».
Но дело, как говориться, в следующем. Как-то самому Мироненко понадобился командир вертолета майор Иванов. Снял он телефонную трубку и позвонил дежурному. Вместо дежурного трубку взял молодой солдатик, который немного стушевался, услышав приказ командира эскадрильи позвать к телефону майора Иванова! Служивый бросился исполнять. Он открыл дверь канцелярии и увидел сидевшего там капитана-пограничника. Что делает солдат? Всё по уставу.
- Товарищ капитан! Разрешите обратиться?
- Обращайтесь, товарищ солдат.
- Товарищ капитан, не Вы будете майором Ивановым? Вас командир эскадрильи к телефону!
22. Разрешите «отбиться»?
Непредсказуемого полковника Константина Васильева в Архангельском погранотряде все боялись, и, значит, терпели. А что ещё прикажете делать с командиром-единоначальником? Кто же знал, что он больной на голову? Да-да, у него в последствии обнаружили шизофрению, насколько мне известно. Уволили. Но сколько он крови попортил офицерской, скольких нормальных мужиков уволил из войск. Вы скажете, бывает.
У подполковника Ишенина, человека в летах, должность в отряде была самая партийная - секретарь партийной комиссии - и параллельно он был избран секретарём первичной парторганизации управления погранотряда. Это вам не изюм косить! Солидно! Надо быть примером во всём, поддерживать все «мудрые решения» командования. Тут и сам шизофреником станешь.
Помню одно партсобрание на тему «Работа коммунистов парторганизации по укреплению воинской дисциплины и дисциплины службы». Кто должен доклад делать? Командир! Вот полковник Васильев и сделал.
Он взошёл на трибуну с портфелем и окинул взглядом собравшихся в офицерском классе. Причём, если честно, то ни один его доклад на собраниях партийных не отличался от выступлений на собраниях офицерских. Ну, разве что изредка в самом начале мероприятия проскакивали слова «товарищи коммунисты». Этим грешили практически все командиры такого уровня.
Так вот. После уничижительного взгляда на офицеров-партийцев полковник начал доклад, уча бестолковых подчиненных коммунистов уму-разуму.
- Во! Во! - Он театрально вскинул руку с грязным графином в руке. - Во!
Полковник был явно доволен. В руках был веский аргумент, подтверждающий лавинообразное падение воинской дисциплины в части.
- Во! Что вы видите, товарищи коммунисты-офицеры?
Пауза в театре даже слишком затянулась.
- И вы ещё говорите о дисциплине! Я это обнаружил в караульном помещении! Он, как видите, пустой!
Снова пауза. Сильное и эмоциональное вступление взволновало умы присутствующих. Что же дальше-то? А ничего. Дальше было следующее. Графин в караулке должен быть, это раз. Но он должен быть не пустым, а с водой. Это два. А раз он пустой, то это и есть начало крушения всего и вся!
- Если начальник караула захочет пить, а там нет воды, что будет? Он пошлет разводящего за водой. Разводящий прикажет караульному. А солдат ещё не проснувшийся не так что-то поймёт… А у него патроны!
Тут же извлекался Устав гарнизонной и караульной службы и цитировался всё остальное время, отведённое для доклада.
Затем выступали коммунисты, кому положено, и хвалили «глубоко продуманное» выступление командира. Подполковник Ишенин шёл к трибуне первым! Тоска.
Помню ещё случай с ним.
Это была командировка на КПП «Онега». Нас было шесть офицеров из управления отряда во главе с полковником Васильевым. Каждый был просто обязан «накопать» гадости в работе офицеров КПП и доложить командиру о проделанной «кропотливой» работе. Иначе чего приезжали-то?
Отдыхали мы все в Ленинской комнате, там поставили солдатские кровати и тумбочки. Васильев дал команду ко сну в одиннадцать вечера. Все потихоньку разделись и легли. Главное, не привлечь его внимание, чтобы не отвечать на бестолковые вопросы типа: сколько солдат призвано в прошлом году на КПП из Вологодской области с голубыми глазами….
Босые ноги ритмично зашлепали по линолеуму. Я открыл глаза и увидел, как к койке полковника Васильева в голубых офицерских кальсонах строевым шагом шёл секретарь партийной комиссии подполковник Ишенин! Картина! Ишенин подошел к лежащему командиру части и, приняв стойку смирно, громогласно произнёс:
- Товарищ полковник! Р-разрешите отбиться?!
Зря ещё фуражку на себя не напялил.
Я не заснул до утра. Было весело и как-то не по себе.
23. Синяя борода
Любят офицеры подшучивать друг над другом. В мае 1970 года нас с третьего курса училища направили на войсковую стажировку в 66-й пограничный отряд гор. Хорог Горно-Бадахшанской автономной области. Таджикистан, другими словами.
Как-то в курилке один местный офицер разоткровенничался с курсантами.
- Вон, видите, капитан Евдокимов идет?
- Видим!
- А знаете, почему он такой грустный?
- Откуда мы знаем.
- Ну, слушайте…
И офицер принялся рассказывать историю.
Как-то по «такому» случаю, а их в офицерских коллективах великое множество, отрядные офицеры собрались на берегу реки Гунт, что протекает как раз по средине отряда. По закону туристов - бутылку на двоих берет каждый - жажду многократно утолили. Хотелось веселья, шуток и анекдотов! Телевидения еще не было, радио только местное на таджикском языке, газеты привозились из Душанбе редкими бортами, как тут не попытаться обрадоваться чему-нибудь озорному.
И до чего же народ додумался?! Нашли самого подвыпившего офицера, коим и оказался капитан Евдокимов, и вылили ему на промежность невесть откуда взявшийся пузырек синих чернил!
Трезвость, в конце концов, пришла, а чернила остались. Жена, говорят, лично выводила их, щеткой с мылом…
Хулиганьё!
24. Эликсир радости
Когда в тесном кругу пограничники вспоминают фамилию «Меркулов», все начинают многозначительно цокать языком и кивать головами. Душевный был генерал Матвей Кузьмич! Его выступления можно было слушать часами, так ругаться матом мог не каждый! А какие перлы выдавал, залюбуешься.
Как-то к нему в Пограничное училище приехал в гости один из секретарей Алма-Атинского обкома КПСС. Прошлись по кафедрам, побывали на пищеблоке, и сами в кабинете коньячку с лимончиком отведали. Настроение у Матвея Кузьмича благостное. И партиец лыбился своим широким лицом. Понравились, видать, друг другу сильно.
Провожая гостя, стоя у машины, генерал обнял партийца и сказал напутственно:
- Ну, Вы, того, приезжайте почаще! Вы же своим приездом такой лексикёр в нас влили!!
Я так полагаю, что он всё перепутал, и ликёр, и эликсир в своей лексике.
25. Настоящие дураки
В своём родном училище я однажды чуть не лишился жизни. А всё тяга к отличным отметкам. Да и позарез хотелось в увольнение. С «парой» или с «тройкой» - полный отлуп!
Дело было на втором курсе в ПУЦе - полевом учебном центре, затерявшемся в жарких песках под Алма-Атой. Ночные стрельбы в составе парного пограничного наряда. Всего: три рубежа, шесть мишеней, из которых две «грудные», две «поясные» и две «бегущие». Освещение - на последнем рубеже три ракеты белого огня. И всё. Тьма кромешная.
Взвод стрелял неважно. Некоторые курсанты «резались» по совершенно непонятным причинам на втором рубеже. Я и мой друг Сергей Сергеич стреляли предпоследней парой, горюя о «четвертаке» за год из-за этой дурацкой стрельбы.
- А что, если...? - Я ткнул напарника в бок. - С первого рубежа, когда стрельнем по «грудкам», рвану до «поясных» и засажу их в упор! А? Ты потом подтянешься, и вместе «бегунцов» отстреляем. Понял, Серега? Нас никто не заметит. Темнотища!
- Я-то понял, тока ты сначала свою «махни», а потом мою. И жди, мы с Кузьмой подбежим, он ракеты даст.
- Хо-кей!
Мы проверили оружие и трусцой пустились на исходный рубеж.
- Очередная пара, к бою! - скомандовал руководитель занятий. «Грудки» поразили с первых очередей.
Тут я дернул стометровку и через несколько секунд оказался между двумя автоматическими показчиками мишеней.
С пульта управления дали сигнал, и две поясные мишени поднялись на короткое время. Я сделал шаг влево. Держа палец на спусковом крючке, стал наблюдать за Серегиной мишенью. Часто замигала маленькая лампочка.
Неизвестно, как целился Серега Федоров, но его фанерный «визави» дернулся и упал вслед за короткой очередью. Двадцать два! Поразил!
- Молодец! - подумал я и поднял свой автомат.
То, что произошло дальше, вспоминается как в кошмарном сне. Обрадованный случайным попаданием и возомнивший себя ночным снайпером, Серега прицелился и дал очередь и по моему «противнику». Просто счастье, что «олимпийский» дубль ему сделать не удалось. Две пули прошли в нескольких сантиметрах от моей головы будущего отличника огневой подготовки. Теряя сознание, я, все-таки нажал на курок и грохнулся в нежный песок пустыни.
- Ма-ма.
- Са…ня-аааа, - Серега летел ко мне, не чувствуя ног, черпая песок отвалившейся от ужаса нижней челюстью. - Саня, ты где, а?
Кузьма бежал рядом и жестоко ругался.
- Не ори, дурак, услышат! - я возвестил о себе. - Ракету давай, а то движки, слышь, поехали.
- Саня, ты прости гада. Сам не понимаю как. Сорвалось! - Серега трясся всем телом.
- Да ладно, главное жив, и «пятерки» в кармане! Не боись! В «чепок» поведешь, сгущенки нахряпаемся, засранец!
- Ага, засранец! - согласился Серега.
За такие проделки обычно отчисляют. Не узнали. И не всегда, однако, молчание группы есть та самая круговая порука.
26. А водки было больше
Капитан Андрей Федорович Конохов служил в Ребольском погранотряде СЗПО заместителем по политчасти начальника межотрядной школы сержантского состава. Однажды офицеры школы поднапряглись и сделали выпуск ШСС на « отлично», ну и, как водится, решили это дело отметить. Командование отряда об этом торжественном вечере было в курсе, и не препятствовало. Лишь начальник отряда позвонил Конохову и предупредил его лично, чтобы партийно-политическая работа была на высоте. Но, увы, получилось как всегда.
Некоторые офицеры, приглашенные на торжество, участвовать в мероприятии не смогли. На участке отряда возникла обстановка. Вот и пришлось офицерам школы в составе девяти человек управляться с тем, что было заготовлено человек где-то на двадцать пять.
Кроме самого замполита на службу на следующий день никто не вышел и на читке приказов не появился.
- Ну, Андрей Федорович! - Распекал Конохова начальник отряда. - Ведь я же Вас предупреждал, чтобы политработа была…
А как он ответил, майор Конохов!? Историческая фраза!
- Была политработа, товарищ полковник, была. Но водки было больше!
Оценка «отлично» за учебный пункт!
27. Гони, черноголовый!
В каждой пограничной части можно встретить чудака, умельца, находчивого, в синонимах запутаешься.
В Архангельске в должности офицера штаба Отдельного контрольно-пропускного пункта служил старший лейтенант Петр Петрович Харламов. Слыл шутником. Но я бы сказал, что этот шутник был не простой, а наблюдательный. Не даром службу заканчивал в звании генерал-лейтенанта Державного Комитета по охорону кордону в Киеве.
Ну вот. Наблюдал он, наблюдал за работой полковника Розинкина, командовавшего ОКПП «Архангельск», и «донаблюдался». Перед обедом, минут за пять, полковник обычно давал оперативному дежурному команду подать машину к подъезду. Но вся прелесть от наблюдения заключалась в следующем - служебная «Волга» у крыльца стояла в ожидании седока ещё двадцать минут! А за это время что? Правильно! За это время хитрый старший лейтенант мог доехать домой на обед и отправить машину обратно!
Стоило только начать. Солдат же не мог спросить у важно садящегося в машину офицера, мол, знает ли об этом начальник ОКПП, и по команде «Гони!» безропотно отвозил Петра Петровича домой. Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается...
Велико же было однажды изумление Розинкина, когда тот увидел наглеца-офицера, небрежно хлопающего перед его носом дверцей персонального автомобиля и дающего водителю фривольную команду «Гони!».
После сытного обеда был разбор «пролёта». С выволочкой. А как же.
28. Чуть не опоздал!
Надо же так случиться, что в начале 2010 года я встретился с генералом Петром Петровичем Харламовым в Санкт-Петербурге. Случайно. Бывает! Я ему рассказал о том, что начал писать такой труд как «И смех, и грех». Идея ему лично понравилась, даже добавились некоторые подробности и, плюс к тому, новый случай из его жизни, но уже в генеральском звании.
Дело было так. Собрался как-то Петр Петрович в командировку. Сел на поезд и, как положено по должности, в спальный вагон. В купе уже сидел солидный мужчина при галстуке, довольный тем, что попутчик тоже достойный и тоже до Киева.
Ну что греха таить, выпили, закусили жареной курочкой, свежими огурчиками-помидорчиками… Мало. Впереди станция, стоянка минут пять. Петр Петрович вызвался «сбегать» в буфет за коньячком.
Пошел. Но то ли расписание изменилось, то ли временной фактор в сознании прокрутился на минуту вперед, короче, выйдя на перрон, Петр Петрович увидел, что его поезд отходит! Эх, ма! Генерал рванулся вслед за составом. Бутылку в карман, лимон за пазуху, и скок на подножку! Чуть ли не лбом стал стучать в стекло, чтобы проводница открыла дверь… Страшно! Разбиться же можно!
Проводница вышла на шум в тамбур и остолбенела! Конечно! Какой-то мужчина с безумными глазами стучит лбом в стекло.
А-аткрой, говорю! - орал Петр Петрович. - Упаду же!
Проводница покрутила пальцем у виска и открыла дверь.
- Вы что? Подождать не можете, когда остановимся?
Немая сцена. Картина Репина «Приехали». Оказывается, что Петр Петрович вскочил на останавливающийся поезд, а его состав стоял на втором пути. Бывает.
29. Комсомольцы-добровольцы
Большего позора мне испытать не довелось за всю оставшуюся жизнь.
В Пограничных войсках в 60-е и 70-е годы проводилась славная акция ЦК ВЛКСМ - направлять солдат, отслуживших срок службы, на Ударные комсомольские стройки пятилеток. Само по себе это не плохо. Однако надо учитывать, что солдат-комсомолец пойдет на всё, чтобы уехать из части в первой партии. Тем более, что по комсомольским путёвкам в то время уезжали в ноябре месяце, а на дембель отпускали в январе-феврале.
На стройки коммунизма рвались многие! Даже и те, у кого были нелады с воинской дисциплиной. А для выполнения разнарядки округа годились и «пролётчики», главное, чтоб покаялись.
Отправлял на стройки и я, работавший в Архангельском пограничном отряде помощником начальника политотдела по комсомольской работе.
Как-то раз пришла телеграмма: собрать столько-то лучших из лучших и направить в Ленинград, где «передовики» службы уже со всего округа сядут в один вагон и отправятся строить Красноярский алюминиевый комбинат. Старшим группы от погранотряда направить меня.
В Ленинграде с ужасом узнаю, что поезд, к которому прицеплен наш вагон, оказался почтово-багажным! А это значит, что до Красноярска нам тащиться не день и не два! Остановки будут даже на полустаночках!
Тронулись. Старшим этой экспедиции был работник комсомольского отделения округа старший лейтенант Вадим Макаров. Были и еще два офицера - лейтенант Правдин и лейтенант Шпартко. Трагедия в четверо суток началась…
Сухого пайка - закуски - было навалом. И народ как с цепи сорвался! Главная цель в молодой жизни, оказывается, - достать винища! Пило и гуляло всё. Кроме офицеров, которые уберегали солдатские жизни от преждевременной кончины. Спали мы от силы по два часа к ряду.
Две, мягко говоря, девушки, проводницы вагона, страшнее их был только всем известный звонарь Виктора Гюго, без устали обслуживали истосковавшихся по женской ласке служивых. Конечно, не на альтруистической основе.
Первый SOS поступил через час. Одуревший от портвейна с пивом матрос из бригады сторожевиков застрял в туалете. Оказалось, что, сходя по нужде, матросик стал хулиганить в помещении санузла. Кулачищем рассадил зеркало, погнул всё, что поддавалось неуёмной силушке. Пьяный мутный взгляд упал на такое же мутное окно. Ага! Хрясь! Нога в ботинке проскользнула через металлические прутья и застряла! Острые края оконного стекла впились в икру, порезав её до кости! В такой позе было не развернуться, да и боль не давала возможности дотянуться до дверной ручки. Но дикий крик раненого флотского мастодонта был услышан! Бедолагу-каратиста извлекли и на следующей станции вызвали врача.
Орали песни, дрались за честь подразделений и отрядов, блевали, бросались пустыми бутылками в светофоры и окна пробегавших мимо домиков и станционных построек, ползали по крыше вагона, плакали, братались…
В Свердловске, пока перецеплялись, вагон был плотно окружен нарядами милиции. Слава докатилась! Стояли несколько часов. За это время бойцы снова вдосталь закупили «продукта», испещрили вагон похабными лозунгами и речёвками. Офицерам пришлось взять тряпки и отмывать это железнодорожное «чудовище». Народ на станции, полагаю, нахохотался года на два вперед.
Милиция пачками доставляла «на борт» слегка трезвых комсомольцев, вышедших в город на променад. Там они чудили, как расстроенные проигрышем любимой команды английские болельщики… Буза, драки с «салагами» в гражданском платье, которые «жизни не видели». Заманили в вагон какого-то армейца-танкиста и набили ему морду. Зачем? А будет знать, мол, пограничники - элита… А чего, и сами не знают.
На перроне вокзала стоял пьянственный матрос и орал во всё горло при виде мало-мальски приличной дамы:
- Девушка! Давай пупками шлёпнемся!
Еле-еле скрутили озабоченного и заволокли в вагон на место.
Комендатуре такие воины были не нужны, поскольку являлись уже лицами гражданскими, а милиции с ними заниматься тоже не хотелось. Вроде в форме.
Ту прошел лёгкий слушок, что нас прицепили к рефрижератору, в котором едет живая рыба, мальки чего-то там… Полупьяные будущие строители грандиозных народнохозяйственных объектов бросились к вагону с пустой тарой для живности. Веселые девчата, сопровождавшие холодильник, рыбок не жалели и дарили «ихтиологам» по парочке лупоглазиков в трехлитровые емкости из-под сока и маринованных огурцов.
Ф-фу! Кажись, притихло.
Солдаты и матросы трепетно любовались снующими рыбками, даже давали своим питомцам имена! Увлеклись, слава те, Господи!
Так и ехали до следующей остановки. И вдруг!
- Пиво на станции! Р-разливное!
«Рыбоводы» рванулись на выход, на бегу выплескивая содержимое банок. Золотые хвостатые красавицы, избалованные обильной кормежкой и солдатской лаской, тихо умирали на грязных мазутных шпалах.
- Сан Саныч! - Вадим Макаров подозвал меня к себе. - Ты глянь, чего там?
Посредине плацкартного вагона находилось купе, которое было задернуто солдатским одеялом. Там внутри бурлила какая-то жизнь. Мы с Вадимом сдернули занавес, и …. милая пара занималась любовью. Причем девушка была явно не из когорты ремарковских «железных кобылок».
- Дочка, ты кто? - Вадим спросил юную красавицу.
- Света….
- Ты откуда, Света?
- Из Свердловска….
- Как ты сюда попала?
- Игорёк пригласил. Мы на станции встретились. Он предложил пожениться…
- Так это у вас свадьба происходит?
- Ой, нет еще….
- Рядовой, ко мне! Выйди!
Солдатик и рассказал, что нашел невесту на вокзале, и она тут же согласилась выйти за него замуж. Молодёжь!
- А она хоть знает, куда едет?
- Не-а.
- А её родители знают, где она?
- Не-а.
- А где и на что жить собираетесь?
- Так это… мы…
- Немедленно собрать деньги на обратный билет и на следующей станции ссадить!!!
- Есть.
Поездка удалась! В Красноярске нас никто не встретил. Как обычно. Это только в «верхах» все комсомольские мероприятия удачно заканчиваются.
А дембеля-комсомольцы, получив на руки военные билеты (такое было условие, иначе убежали бы раньше) сразу же дёрнули в обратную дорогу. По домам! Какая стройка, вы чё?!
Ну а мы, четверка уставших до невозможности офицеров, пошли в ресторан «Огни Енисея» пообедать. Заказали горячее, немного холодной водочки и кувшинчик томатного сока для входившей в моду «Кровавой Мэри». Принесли. Однако горячее оказалось холодным, водка неприлично теплой. Томатный сок тяжело плескался бурой массой в заляпанной чьими-то грязными руками трехлитровой банке с ободранной этикеткой. Нормально. На дворе был май 1972 года.
Вдобавок к нехитрой сервировке из-под стола вылез солидный таракан и потащился наверх по стене. Вадим Макаров снял ботинок, встал на стол и в сердцах треснул каблуком по этому ужасному местному насекомому. Будет знать!
